Хадж

Все едино, все в Боге:
эта ночь, этот день,
эта пыль на дороге,
эти – солнце
и тень.
Ты снимаешь одежды,
надеваешь ихрам,
не теряя надежды
входишь в небо,
как в храм.
Ты обходишь святилище
своей благости рад,
будто ты – на судилище
и смиренный, и раб.


Месяц зу-л-хиджа

На пергаменте этого дня,
славно пишется месяц зу-л-хиджа.
Там, в Медине, много огня –
начинается время для хаджа.

Чистый месяц пророком воздан –
время смысла и жизненной сути –
Божьим светом вписан в Коран,
древним росчерком истинной «куфи».


Звездочет

Темно-синий цвет стекла…
Свет, как сирота в приюте.
В предрассветной этой мути
день душа не обрела.

Будто странный звездочет
все принять никак не хочет;
в безысходной этой ночи
свет и тьму, как чет-нечет.

И звезда еще видна –
подошла на грань паденья, -
ночь исчезнет, как виденье
в глубине глазного дна.

Свет колючий, как алой.
Утро сонно корчит рожи.
Как собака за прохожим
этот дождь бредет за мной.

В городе сером

В городе сером цветные ливни,
ангелы под часами…
В мире жестоком любовь наивна –
знаете сами.

Кто-то приходит в подвальчик винный,
зачем – и не знает,
будто воды для гончарной глины
ему не хватает.

Небо закрыло простор над нами
облачной тенью.
День прилепился к оконной раме,
как приведенье.

И переломлены ветви вербы…
Выжить мечтают.
И продавщицы, как куклы-барби
деньги считают.

Гуси

Как улетают гуси
не надо бы смотреть –
такое море грусти,
а им еще лететь!

Они уже за речкой
и смотрят в зеркала…
Мы зажигаем в печке
смолистые дрова.

А белый снег летает
и вяжет кружева,
прозрачный лет не тает
и в окнах синева.

Они уже на юге,
а мы в любовном сне,
и к нам приходят вьюги,
как гуси по весне.