КОГДА, ВЗЯВ ГЛИНУ И САМАН В ЛАДОНИ…
 
Бозбарак

Милая бумажная игрушка,
мой кораблик голубых высот,
бозбарак – волшебная вертушка –
мне – мальчишке – дарит свой полет.

Мне с земли руками машут дети,
смотрят снизу, как в моих руках
бозбарак мой ловит встречный ветер
и, крутясь, гуляет в облаках.

Я лечу все выше, выше, выше.
С неба, где просторней и вольней,
вижу наши маленькие крыши
и квадраты маленьких полей.

Шар земной! Родной невечный берег,
он мечту мечтателю простит.
Тот, кто с детства в бозбарак не верит,
никогда на небо не взлетит.

Только детство песню свою спело,
унесло счастливые года.
Над рекою жизни пролетело
в облаках пропало навсегда.

Я люблю рассветных гор вершины
и тебя, закатная заря,
крылья стрекозы над камышинкой,
над арыком скрипы чигиря.

Но когда приходят неудачи
и когда на сердце все не так,
я тайком о бозбараке плачу.
Бозбарак мой… Где ты, бозбарак?


Пугало

Прочь, стая! Прочь! Прочь, птицы! Хой гала-а-а!
Я черных крыльев ваших не приемлю.
Лозу, что виноградом зацвела,
не вы, не вы сажали в эту землю.
Прочь, клювы хищные! Прочь, крылья! Хой гала!

Держу я камень сердца, как в праще,
в груди своей меж ребер деревянных.
В своем зеленом травяном плаще
я винограду сторож постоянный.
Не доводите вы меня до зла.
Прочь, воры! Прочь отсюда! Хой гала!

Пускай я только деревянный крест.
Но нить души концы креста связует.
И лишь затем, чтоб гнать вас с этих мест,
я осенен небесною лазурью.
Я здесь, чтоб для людей лоза жила.
Прочь, крылья черные! Прочь, птицы! Хой гала!

Пусть надо мной шалаш и глух, и слеп.
Но снизу сам его столбы держу я.
Меня в нем отнесут в могильный склеп,
но до зимы я честно отдежурю.
Пусть от меня развеется зола.
Весной другой здесь встанет. Хой гала!

Я в землю эту вкопан не для славы.
Я просто охраняю этот сад.
Я понимаю – виноград вам сладок.
Но ведь не ваш он – этот виноград.
Заботы ваши не мои дела.
Трещи моя трещотка! Хой гала!

Мы – пугала! Но мы не просто бревна.
Зной лета не обуглит нам тела.
Сто фениксов из деревянных ребер
взлетят к лозе, чтоб крикнуть: - Хой гала!

Но только стоит к ночи нам остыть,
мы думаем: - А как же птицам быть?


Старая песня

«Лето сражалось с зимой»
Махмуд Кашгарский

Зима бороться за себя устала.
Зима слабеет. В панике она.
Несет цветы урючин ветер талый.
Все предвещает: - Движется весна.

Зима с вершин в атаку шлет лавины.
Она весне дает последний бой.
Но вновь на штурм идут цветы долины,
на бастион ледово-снеговой.

Поземками зализывая раны,
зима еще не зрит исход войны.
Но кровью уже вспыхнули тюльпаны –
знамена побеждающей весны.


Дом

Я, друг мой, глинобитная лачуга.
Когда-то, помню, я была крепка.
Но все ж, хочу того иль не хочу я,
меня ломают годы и века.

Сквозь трещины жарою стены дышат.
А в декабри морозы все больней.
Как с головы, я снег сгребаю с крыши,
но седина с годами все белей.

Когда дожди, - тазы ты на пол ставишь.
Но до чего ж печален капель звук.
В нем сквозь обиду, горечь и усталость
мне слышится больного сердца стук.

Когда, взяв глину и саман в ладони,
поможешь ты и крыше и стене,
лачуга старая, я стану молодою.
И снова маки зацветут на мне.

А если нет. И лень неодолима,
то значит близок мой последний миг.
Но где искать ты будешь дом родимый,
когда осыплюсь я у ног твоих.

Перевод
Александра Файнберга