|
КРАСИЛЬНИКОВ Николай Николаевич родился 19 декабря 1948г. в Ташкенте в семье советских служащих. Часть детства и отрочества прошли в старинном волжском городке Кинешме на родине родителей. С юности работал на заводе, затем служил в армии — в группе Советских войск в ГДР. Закончил РПИРЯиЛ (республиканский педагогический институт русского языка и литературы).
Первые стихи и рассказы двенадцатилетнего школьника Коли Красильникова были опубликованы в газете «Пионер Востока».
Литературные опыты юноши тепло поддержали знаменитый исторический романист С. П. Бородин, автор «Дмитрия Донского», известные писатели М. И. Шевердин, писатель-натуралист М. Д. Зверев, поэты А. М. Иванов, Н. П. Бурова, литературовед П. И. Тартаковский.
Первый сборник стихов для детей молодого поэта «Тополь-тополёк» увидел свет в республиканском издательстве «Молодая гвардия» в 1971 г., а в 1976-м году он был принят в Союз писателей СССР.
Литературную деятельность Николай Красильников совмещал со службой, работая в газете ТурКВО «Фрунзевец» в должности корреспондента. В издательстве «Молодая гвардия» был главным редактором ежеквартального альманаха «Молодость», заведовал редакцией русской литературы в издательстве им. Гафура Гуляма. Был собкором газеты МСПС «Литературная Евразия» (г. Москва), главным редактором журнала Союза писателей Узбекистана «Звезда Востока», одновременно являясь председателем секции русскоязычных писателей.
Николай Красильников — поэт, прозаик, эссеист, переводчик, критик. Автор более 70 книг стихов, рассказов, повестей для детей и взрослых, общий тираж которых составляет более четырёх миллионов экземпляров. Среди них наиболее известны читателям книги — «Перо синей птицы», «Друзьям натуралистам», «Олений родник», «Здравствуй, Колумб!», «Тропой полосатого зверя», «Тайна охотничьего домика», «Аистиный снег», и другие.
Произведения Н. Красильникова не плод кабинетных раздумий. Они рождались в путешествиях по солнечному краю, в пустынях и горах, на берегах легендарных среднеазиатских рек — Сырдарьи и Амударьи, вынашивались у охотничьих и рыбацких костров.
В ведущих издательствах Москвы у Николая Красильникова вышли сборники стихов, рассказов и повестей — «Городской кочевник», «Лисица-озорница», «Про тех, кто летает», «Уточка Устинья», «Хвостатая азбука», «Чего не увидел Мюнхгаузен», «Сел на берёзу тетерев», «500 загадок», «Волшебная верёвочка», «Охотничья избушка», «Ловись, рыбка…», «Потерянный рай» и другие. Некоторые из них регулярно переиздаются.
Перу Н. Красильникова принадлежат многочисленные воспоминания, эссе, предисловия... О классиках — И. Бабеле, М. Булгакове, С. Айни, Г. Гуляме, Ч. Айтматове, Н. Рубцове и других. О наших современниках — А. Передрееве, В. Приходько, А. Файнберге, с которыми долгие годы находился в тесной дружбе.
Владея тюркскими языками, Николай Красильников перевёл на русский язык книги рассказов, повестей, романов узбекских писателей: Тулкуна «В гостях», С. Абдуллаевой «Таинственная крепость», М. Кошчанова «Записки снайпера», Т. Каипбергенова «Письма на тот свет, дедушке», а также стихи четырёх десятков каракалпакских, казахских, крымско-татарских, корейских поэтов, увидевших свет в разные годы в издательствах Ташкента, Москвы, Санкт-Петербурга. Среди них сборники стихов: А. Абдурразака «Девочка и тюльпан», К. Мухаммади «Крылатые друзья», Х. Сапарова «Жеребёнок и ветер»...
Николай Красильников также является автором, составителем и редактором антологий детских книг стихов «Солнце детства моего», «Солнышко на листьях», сборников сказок «Как хорошо дарить подарки», «Узбекские народные сказки», «Как дехканин счастье искал» и других.
Отдельные произведения Н. Красильникова переводились на иностранные языки — греческий, немецкий, польский, а также на многие языки народов нашего Содружества. Его стихи, рассказы и повести активно включаются в различные антологии, входят во многие школьные учебники, продолжают публиковаться в альманахах «День поэзии», «Поэзия», «Академия поэзии», «Мужи и музы», «Охотничьи просторы», «Рыболов-спортсмен», в журналах: «Арион», «Берегиня», «Молодая гвардия», «Наш современник», «Природа и человек», «Воин России», «Пограничник», «Литературные незнакомцы», «Московский Парнас», «Крокодил», «Охота и охотничье хозяйство», «Охота», «Охотник», «Рыболов», в газетах: «Московский литератор», «Российский писатель», «Патриот», «Литературная газета», «Российкая охотничья газета», «Рыбак рыбака» и других. В детской периодике: «Мурзилка», «Юный натуралист», «Пионер», «Семья и школа», «Дошкольное воспитание», «Детская роман-газета», «Кукумбер», «Тотоша», «Филя», газете «Пионерская правда» и многих других.
О творчестве Н. Красильникова в разные годы тепло писали известный литературовед А. Вулис, доктор филологических наук В. Ларцев, критики Н. Ровенский, Ю. Мориц, писатели Я. Ильясов, Б. Тихомолов, З. Туманова, С. Кулиш, Р. Фархади, Л. Мезинов, Л. Сергеев...
Ряд произведений поэта и писателя были отмечены литературными премиями, правительственными грамотами, медалью республики Узбекистан «Шухрат». Николай Красильников лауреат общероссийской премии МСПС им. С. Михалкова «Облака», международной – «Золотое перо Руси»…
После переезда в Москву (2001г.) Николай Красильников возглавлял журнал всероссийского Военно-охотничьего общества «Охотник», был заместителем главного редактора «Газеты охотника и рыболова», Федеральной просветительской газеты «Татарский мир». Несколько лет является бессменным членом редколлегии журнала «Юный следопыт», членом редакционного совета «Кто есть кто в общественном охотничьем движении в России».
Николай Красильников — член Союза писателей и Союза журналистов России. Живёт и работает в Москве.
-----------------------------------------------------
Из книги «ГОРОДСКОЙ КОЧЕВНИК»
АЗИЯ
О, лоскутное многоцветье
Павлиньей Азии моей!
Синь изразцов на минарете
И кипень белая полей,
Где удивительные краски
В звенящем воздухе искрят,
Как смоква с щебетуньей райской,
Улыбка пери и гранат.
ПРИЗНАНИЕ
По горам Чимганским лазил я,
Одержимый с детства приключеньями.
С кончика ножа не раз ты, Азия,
Потчевала гостя угощеньями.
Разве позабуду я когда —
Хруст лепёшки по краям наколок,
Как бежит по камешкам вода,
Вторя сочным песням перепёлок?
Нет, не зря живут во мне твои,
Сдобренные ароматом тмина, —
Мудрые газели Навои,
И взрывные шутки Насреддина.
БОЛЕЗНЬ
Восемь лет мне. Ангина. Простуда.
И шепчу я в бреду, в полусне:
— Приведите домой мне верблюда,
Приведите живого ко мне!
Мама плачет:
— Ну, где его взять нам?
Ночь. Свеча. И — метель за окном.
Старший брат достаёт чистый ватман
И рисует что-то на нём.
Два холма — два горба на картине
Вырастают… И знойной тропой
Как живой, верблюд из пустыни
Поспешает на встречу со мной.
Звяк да звяк! — медный бьёт колокольчик.
Колыбельную дарит мне песнь.
Тает, тает метель вместе с ночью
И уходит куда-то болезнь.
ХАШАР
Вкусно глина с молотым саманом
Чавкает под голыми ступнями.
Строим дом на пустыре с Равшаном,
Льётся пот по спинам ручейками.
Вырастают стены постепенно,
Обретая контуры строенья.
Кирпичи кладём мы вдохновенно,
Как слова в строку стихотворенья.
Рядом плещет крохотный арычек,
Жажды в знойный день не утоляя.
Сорок тонких трепетных косичек
В нём полощет ива молодая.
Та, что скоро девой обернётся —
Милою невестой с гибким станом.
И, когда жилище возведётся,
Первою войдёт в него с Равшаном.
Месяц черепаховой гребёнкой
К ним заглянет в форточку стыдливо.
Будет славить свадьбу перепёлка,
Будто сваха, долго и счастливо.
А пока — в разгаре стройка самом,
Солнце жжёт безжалостно лучами.
Вкусно глина с молотым саманом
Чавкает под голыми ступнями.
ПЫЛЬ НА ВЕТРУ
Явдату Ильясову
Воркуют горлинки, журчит в тени арык.
И, кажется, нет музыки милей.
Последнее пристанище владык
Шейхантаур. Печальный мавзолей!
Арабской вязью вьются письмена
О том, что было и прошло давно.
Никто не помнит нынче имена
Владык, которым было всё дано.
Склонила роза свой печальный лик
Над пыльной, в мелких трещинах плитой.
Земля мала. А свод небес велик
И кто есть кто — судить не нам с тобой.
ХАФИЗ
Лают псы в сгущающемся мраке,
На столе свеча едва коптит.
А калям* по рисовой бумаге
Вдохновенно, словно лань, летит.
Обретают плоть живую строки,
Движется вперёд слов караван.
Позади остался хан жестокий
И шипящий змеями зиндан.
Впереди — свидание с желанной
В куще расцветающих садов,
С той, что всюду называют ханы
«Разрушительницей» городов.
Полыхают за горами маки,
Что рассвет грядущий им сулит?
Где-то за лачугами во мраке
Лают псы… А лань — летит, летит…
-------
*Тростниковое перо.
ЧОРСУ. ДЕТСТВО
Плач горлинки и дробный звук дойры,
Корявая под солнцем шелковица.
Кривые улочки и тесные дворы,
И плоских крыш сплошная вереница.
Мечеть из сказки тысячи ночей,
И минарет, как медный стан карная.
А в небе синем тот же белый змей
Плывёт, о детстве мне напоминая.
СТРЕЛЕЦ
Смотрит грустно с неба Стрелец
На просторы туманно-синие.
В Средней Азии умер отец,
Похоронена мама в России.
Полосуют даль поезда,
Поделённую на границы.
Но, как прежде, одна звезда,
Где б я ни был — мерцает всегда,
Как слеза на сыновней реснице.
ПИСЬМО
Свистит позёмкою февраль —
Зимы пронзительная флейта.
А у тебя цветёт миндаль
И синий дрозд поёт с рассвета.
Моя тропа занесена,
Она простужена, промокла…
А у тебя уже весна,
И озорно сверкают стёкла.
Я выйду в сад. Слеплю снежок
И кину через все границы.
А утром белый голубок
К тебе с приветом постучится.
Из книги «ФАЯНСОВЫЙ ПОЛДЕНЬ»
ВЕСЕННЕЙ НОЧЬЮ
В плюмканье капель, в берёзовом шелесте,
В гаке гусином над кромкой лесной, —
Боже мой! — сколько таинственной прелести,
Музыки дивной, силы земной.
Светом холодным горит Семизвездица,
Скоро рассвет постучится в наш дом.
Разве уснёшь тут?.. Когда снова верится
В сказку весны со счастливым концом!..
ГРАЧИ ПРИЛЕТЕЛИ?
Третьи сутки запой у художника.
Словно в мире разладилось что-то.
Может, ножку сменить у треножника,
И пойдёт вдруг по маслу работа?
Скоро птицы вон с юга примчатся.
На пленэр, на природу бы, на люди!
А с долгами когда рассчитаться?
А крылечко очистить от наледи?
Но сегодня на новом месяце
Снег осел, прояснились дали.
И такая пошла куролесица,
Что ручьи вокруг заплясали.
Вмиг куда-то тоска пропала.
И, под звон золотой капели,
Тихо-тихо душа прошептала:
«Неужели, грачи прилетели?»
ПРО БРАТЬЕВ МЕНЬШИХ
Мой маленький брат —
кот по кличке Атос
разлёгся на крыльце.
В одном глазу его — день,
другом — ночь.
В одном — ласточка,
другом — летучая мышь.
А на соседней крыше кошечка
ходит и ходит кругами.
Ждёт, когда бессердечный братец
обратит на неё внимание.
О, май! О, черёмуховые облака!
И одинокий спутник в мирозданье…
ПЕРО
В. В. Бокову
Старомодное перо…
А как пишет молодо!
Что ни слово — серебро,
Что ни слово — золото.
По брусчатке мостовой
Катится браслетом.
То — частушкой озорной,
То — литым сонетом.
Никакой его песок
Замести не смеет.
Сам компьютерный божок
Перед ним немеет.
ФИРЮЗА
Не забыть тебя мне, Фирюза!
Без тебя бы мир вокруг был пресен…
Горных речек быстрые глаза,
Солнечные ливни птичьих песен.
Ослепят на миг и оглушат
В куще листьев, непролазных веток…
Камушки браслетами звенят,
Словно на запястьях у кокеток.
Воины Эллады здесь в былом,
Проходя, таинственно терялись.
Нет, не зря горяночки потом
С синими очами мне встречались.
С гор несли прохладу облака,
Грела спину ящерка на камне.
И брала в полон меня тоска
По своей далёкой Ярославне.
УСТЮРТ
Вряд ли знает молодой историк,
Что на этом выжженном плато
Некогда плескалось буйно море
Синее, как летний твой платок.
Зной июльский не казался адским,
Птиц струилось вдаль веретено.
В старой книге прочитал, — Сарматским
Называлось в древности оно.
Наползала на пологий берег,
То шурша, а то звеня, волна.
Что за птицы жили здесь и звери,
И какие люди-племена?
На каком наречье говорили,
Каково их было ремесло?..
Жаль, века следов не сохранили,
Всё в пучину Леты унесло.
Только чинки древнего Устюрта
Эту тайну до поры хранят.
Да полынь, что светозарней утра,
Расстилает горький аромат.
ТАЙНА
О чём скрипела яблоня в саду,
Холодной и сырой апрельской ночью?
О чём скулил, уставясь на звезду,
Щенок — потомок отдалённый волчий?
О чём душа, отвыкнув от тепла,
Грустила над горячей чашкой чайной?
О том, что жизнь проходит (иль прошла?),
Но остаётся многое в ней тайной…
Из книги «ОХОТНИЧИЙ ВЕТЕР»
ЕДИНСТВО
Я ухожу в природу,
Почти растворяюсь в ней.
Так рыба уходит в воду,
И — в глухомань муравей.
Всей кожею ощущаю,
Как воздух пахуч и чист.
И, кажется, понимаю
Вздох тополя, ветра свист.
Пусть эта дружба продлится,
И я узнаю тогда —
О чём пела утром птица,
А ночью — грустила звезда…
ДРУГУ
В. Л. Букину
Сколько стоптано сапог,
Сколько отшумело вьюг,
Чтобы я однажды мог
Сотни отмахав дорог,
Встретиться с тобою, друг!
На заимке, где зимой
Отгонял костром мороз,
Где на просеке лесной
Наполнялся я весной
Светом трепетным берёз.
Слушал огненную песнь
Глухариную, и мне
Так вольготно было здесь,
Скинув городскую спесь,
Чувствовать: я – брат весне.
Разудалый, гулевой,
Дай тебя, друг, обниму.
Ковш Медведицы Большой
С брагой пенной и хмельной
В нашу честь я подниму!
ПЕСНЯ СИНИХ ГОР
Нежится июль
На тенётах троп.
Слева — Иссык-Куль,
Справа — Арсланбоб.
Мир вокруг велик,
На рассвете дня
Песенкой родник
Вдаль зовёт меня.
В небесах — орёл,
На скале — архар.
Залил Каракол
Разнотравий жар.
Через этот дол
Много лет назад
Пржевальский шёл
И его отряд.
Звёзды в тополях
Новый день гасил.
Ветер им в садах
Яблоки дарил.
Я прошёл потом
Тем путём не раз.
Об отряде том
Слушал в юртах сказ.
И храню с тех пор,
Словно амулет —
Песню синих гор,
Золотой рассвет.
КУРАМИНЫ
В. Г. Ларцеву
Я спал в Кураминах в пещере дракона,
И с тучами рядом по тропам плутал.
А ветер высокий со снежного склона
О чём-то заветном и давнем шептал.
Я в жаркие полдни, подставив ладони,
Ловил золотой абрикосовый дождь.
И, может, впервые действительно понял,
Что счастье не там, где порой его ждёшь.
Оно улыбалось в ручье белопенном,
Гудело пчелой, басовитей струны.
А то, что казалось когда-то бесценным,
Теперь уже впрямь не имело цены.
ОСЕННЕЕ
Эолову арфу кукушки
Уже не услышишь в лесу.
Я грусть свою мимо опушки
В подраненном сердце несу.
Роняет на тропку калина
Морозцем прихваченный лист.
Разбойничьим кажется, длинным,
Над просекой сумрачный свист.
Что ж, надо домой торопиться,
Картошку в подвал убирать.
И печку топить… И учиться
Прощенья просить и прощать…
НОЯБРЬСКИЙ СОНЕТ
Холмы. Сады. И тишина без края,
Валит, валит ноябрьский снежок!..
Опять душа, покоя не желая,
Магнитом тянет за родной порог.
Туда в снега, где колея прямая
Уводит вдаль, в пустынные сады,
Где между вишен, сказочно петляя,
Скрывает заяц-русачок следы.
А снег летит, по лунному мерцая,
К родной земле неслышно припадая.
И печь поёт тоскливо, как сверчок.
Лохматый пёс, слегка хвостом играя,
В глаза мои глядит, всё понимая,
Визжит и тянет за родной порог.
|
