ХАЙЯМ В АФИНСКОЙ ШКОЛЕ, или ПАРНАС-Наме
Поэма-трактат «Мы были свидетелями…» (Омар Хайям. Трактат «Алгебра») «Поскачу я по далеким странам, –
Только звезды над моим тюрбаном». (Гете. «Западно-Восточный диван») «Мой долг передавать все, что рассказывают, но, конечно, верить всему я не обязан». (Геродот) «ПЯТЕРИЦА» НА ДОРОЖКУ О, как легко, когда ты юн и нищ, Оставить плен расшатанных жилищ. Был месяц Рамадан. Брела дорога – Свобода мук и новых узилищ*. Не Алгеброй, – «Трактат» ее храни! – Пылал иной задачкою в те дни, Когда в садах Ал-Кея – не Лицея – Услышал зов: «Дорогу сочини!» Спал Нишапур. Но, смутами звеня, Был вреден… Вреден истерн для меня… В Афрасиаб ушел через Афины, Приметы тропок цепко сохраня. Века и дни нам разные даны, Есть рубайят, и нет моей вины В том, что рождают в ферганах – Бабуров И все же просят их из Ферганы**. Как просто, оказавшись в тупике, В кабулы мчать с поводьями в руке… …Он землю победителям оставил, Но ускакал – с душой ее в мешке***. Научный аппарат лирики,
или Дополнительные источники * «Знай, что ждет тебя на дороге еще сотня разбойников». (Шейх Фарид ад-дин Аттар. «Логика птиц». Нишапур, 12 в.) ** «Лучше жить где придется, чем с людьми, которые со мной так поступили». (Диоген Синопский. «Собака», 4 в. до н.э.) *** «Ты покидаешь нас, Узбек, чтобы отправиться в путешествие по варварским землям». (Монтескьё. «Персидские письма». Заши – к Узбеку в Тавриз) АПОЛОГИЯ МЕХМОН-ХОНЫ,
или Панорама с плеч Ньютона Симургу и двуглавому орлу Я протянул Дороги пиалу. Теней незримых видимое слово Явило и восторги, и хулу. Ступай, лети, по глади ль вод скользи, – Не обманись наличием стези: Дорогу не обгонишь. Но дорога – Всегда длиннее. Лучше не бузи. С младых ногтей, пока не муженек, Ищи ответ, сбивая разум с ног: Кто лучшие друзья для сонма гурий – Смарагды ль притч? На пальце ль перстенек? Учил Сино, нашептывал Сократ: Важней стихов – Научный Аппарат, Казна, что сыто ломится от фактов – На сто кило и тысячу карат. Скучны стихи? Поэта отогни И к мудрецам постарше загляни: Поведают о горнем аксакалы – Низам ал-Мульк, Бабур и Бируни. Прошу к столу… Алейкум ассалом!.. – Блесните аппетитом и стилом!.. (Случалось вам бывать в гостях у Гостя, Когда царит за вашим он столом?) Устам Лейлы и ножкам Зубейды Не заменить суфийские сады, Где Ньютон лез на плечи великанов, Чтоб даль узреть иль повторить зады. Хромает слог? Спасет Абу Али, И счастья ключ подарит Газали, – Лишь строго молвят: «Рот уйми, коллега, Пока джигиты лоск не навели. Пока читатель не усоп с тоски, Не глушит ви’ски и не трет виски’, – Не суетись, приятель, меж умами: Хот-дог – сосиска, вовсе не стихи!» Готов я крохи личного добра Свистать в калам… Как только на-гора Волной рванут сиятельные речи Султанов слова, кесарей пера. Читатель-бек! Не тем ковры стели, Кто, множа строки, выбьются в нули. Но не мешай Руми отлить «Масневи», Он – падишах персидской махалли. Пусть старины волшебное вино И вознесет, и даст увидеть дно: Готовьтесь, плечи Ньютона! И – Ньютон, Коль дали не лорнировал давно. Хвала векам! Читателя ты спас, Старинных уст живительный рассказ. …Но что Бабуру – скучная сосиска, И что хот-догам рык Бабура: «Фас!»?.. (КОГДА Ж К ВОПРОСАМ ПОЗОВЕТ ЗУРНА, ЧИТАТЕЛЬ! ВМЕСТО ЧАЯ ИЛЬ ВИНА – СПУСКАЙСЯ В ТРЮМ ТРАКТАТА. ВСЕ РАЗВЯЖЕТ КУДРЯВЫХ СЛОВ МЕШОК: «ТОЛМАЧ-ХОНА».) 1. «Не следует человеку задерживаться в том городе, где он пребывает под надзором».
(Маймун ал-Куртуби (Маймонид, он же Рамбам).
«Послание о гонениях»)
«Случилось, что из Туркестана пришло большое войско… и дело шло к войне».
(Омар Хайям. Трактат «Науруз-наме»)
«…а самому перейти через Джейхун, направиться в Бухару и Самарканд, дабы
привести тамошних людей в веру».
(Низам ал-Мульк. «Сиасет-наме») В те дни, когда грозой был воздух пьян, А я – стихов азами обуян, Гремел салям: «Хурджун. Верблюд. Афины!», Но пел калам: «Меджнун. Галут. Кальян!»*. Мне не Гораций коридор добыл, Не Данте обеспечил стол и тыл – Я поздно юрту сдал… И на пороге, Что вел к верблюдам, – алчно схвачен был. Тот караван-сарайный юзбаши – В круженье сотни… В чаде анаши – Арестовал перекладных верблюдов, Отняв улыбки тающей гроши. Бакшиш последний он успел слупить (У халифата совесть оскопить…). На тот динар, что он из горла выдрал, Купил зарок я: драхмы не копить. Ту сотню рыл в верхах крутых кобыл И гогот их – Хайям не позабыл, Им благодарен: сделкою – Великий Путь Шоковый верблюдам я добыл**. Ты, бактриан, – пустынное такси: В барханах мчишь – как Горький по Руси. И даже от врага ища защиты, Я знаю – у тебя мультук проси***. Ловкач, набрось аркан на свой спецназ, Суровый день свел в этой банке нас, Где рубайят не презирал Жанетту, Ни Данте, ни Джами не сторонясь. Кадил верблюдам и камлал арбе, Хвалил аль-джабр, молился алифбе. …На полпути к подножью Афлатуна Я очутился в сумрачном себе. …Ты ж, мингбаши, барханами рули! Проснись и пой: теряются вдали Все те, кого качели бактрианов В двугорбые смятения везли****. Рад тебе люд, о Караван-сарай! – Устал верблюд. Путь Шелковый – не рай: Давить песок, в барханах утопая – Одно, что для певца – вороний грай. Но я объят заботой тыловой: Верблюду б жмых, мне – чаю и насвой…***** Официант! Я б заказал… (Тебя же!.. – Резвее и на Кушке половой.) Научный аппарат лирики,
или Дополнительные источники * «Таинственное обаяние Лейлы обволакивало…». (Анаис Нин. Из сборника «Дельта Венеры») ** «В какую землю мне бежать, куда я направляюсь?» («Авеста». Молитва Заратуштры после изгнания) *** «Фаллос верблюда настолько жилист, что из него делают тетивы для луков». (Аристотель. «История животных», V, II, 10) **** «О, Русская земля! Ты уже за холмом!» («Слово о полку Игореве») ***** «Лепешку бы!» (Менандр. Комедия «Брюзга», 4 в.) 2.
«Возьми для примера время Гермеса или Александра».
(Аль-Фараби. «Фусул ал-мадани») «Александр просветил Азию, читая Гомера, а сыновья персов распевали трагедии
Еврипида и Софокла. Бактрия и Кавказ
стали поклоняться греческим богам».
(Плутарх) «Если нет под рукою муллы и мечети, Поп сгодится и вера чужая сойдет». (Омар Хайям) «Как говорится, убежав от дождя, спрятались под водосток».
(Низам ал-Мульк. «Сиасет-наме») Сумел уста мне отворить Гомер, Подал акын величия пример: Гекзаметру назначил перековку – На рубайят (в границах срочных мер). Я под кифары ваши не пляшу, Чужим гаремам мед не подношу. Ты не зови меня Омархимедом, Поскольку не хайямбом я пишу. Пусть в Гиппокрене слезы муз струят, – К сиренам глух… Но – мил гарем наяд. Стихов арба, не мчи варягом – в греки: Смешон мне шестистопный рубайят. Чтоб радовал землян зари обвал, Босс институт Авроры основал. Я с первым залпом утренней Авроры Любимую в упор расцеловал. Не разбудил!.. (Но даже и каргу Лобзаний ток в момент согнет в дугу. Фригидность принимая во вниманье, Контрольный поцелуй – приберегу.) Сбылись Пиг-м-Аль-Ионовы мечты: Ах, Гюлятея нюхает цветы! Затем ли, пери, я люблю живую, Чтоб статуей лежала нынче ты?* Сам Бахус пиалу поднёс вчера – С фалернским, что покрепче топора. Любимая, нет крепостей на свете, Которых бы Хайям не взял с утра. Покуда мы, как виноград, – в соку, Услышь призыв, что втиснул я в строку: Не разменяй любовь мою на драхмы, – Не то нашлю на банк Амир-аку! Валькириями рейдеры влетят, Тел штаты – на десятку сократят, А горы закладных на милость к падшим – Уложат в башню легче, чем котят. Апофеоз войны не пел Бар-Коф, Хайям – и тот талантом не таков. (…Когда б иной Бехзад иль Верещагин Воспел мазары рубленых стихов!..) Сложу вопрос саманным кирпичом – «Скажи, Бар-Коф: а рент ушей – почем? Лже-Демосфены, мнимо-Цицероны Сильны орала подпирать мечом. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «С еврейкой бешеной простертый на постели, Как подле трупа труп…» (Бодлер. «Цветы зла»)
3.
«Дни, проведенные без радостей любви, Считаю тяготой ненужной и постылой». (Омар Хайям) «Пребывание в долине воздержания причинило мне много беспокойств».
(Бабур) Конюшню рассмотрев со всех сторон, Я важный силлогизм возвел на трон: «Из всех коней для нас наиважнейшим Является, любимая, – Хирон». Лоза Шираза, ты равна лучу… Фалернским тоже душу я лечу. Задав аи охапку ибн-Кентавру, С «мерзавчиком» к любимой поскачу. Я б закусил… Да нет, друзья – губу! Обидно: график вылетел в трубу. Опаздываю, Солнце!.. Чтоб доехать, У Фаэтона одолжу арбу*. Миг скоростей – милей казы и сдоб, Но молви, ямб шести античных стоп: Зачем?.. Зачем Горгону-то – в мигалки? – Мигнет, и в жилах кровь – навеки стоп! Проснись, герольд! Прибытие труби: И впрямь, у Фаэтоновой арбы – Крылатые сандалии Гермеса, Не зря его воспел аль-Фараби. Дай жажду смыть, души моей кяриз, Такырам губ – пора испить сюрприз: Не караваны ласк ли ждет Великий Путь Шелковый – твоих волшебных риз?** Поверь, я вовсе вкуса не лишен: Мир моды был бы завистью взбешен, Когда б ты приоделась как Годива – Для парного катанья нагишом! Забыл бы люд механику грехов… Лишь хаш из ста бойцовских петухов Поможет всем поднять глаза на диву… Но где добыть виагру для стихов? Я Сциллой ножку левую назвал И по Харибде правой изнывал. Любимая, меж Сциллой и Харибдой, Пожалуй, я б охотно бедовал***. Когда ты холодна – я весь в поту, Из кос твоих не лапти – чушь плету: Как дервишу под пеплосом нащупать Красотки ахиллесову пяту?**** Тянусь к голубке – прячется в кусты, Я к розе – закрываются цветы. Когда в мольбе тяну к тебе я руки, Бежишь, как от Тантала, даже ты. Лейлы улыбка, Зубейды уста – Лишь на султанов падают с куста. О, далеки красотки от народа: Поэт, казна надежд твоих – пуста. Но прогони Хайяма, коль иной Готовится стать мужем и стеной. Одна лишь Верность делает супругу Той, что стократ прекраснее, – Женой!***** Научный аппарат лирики,
или Дополнительные источники * «Я дам тебе две сотни слуг-татар, Чьи скакуны поспорят и с Пегасом». (Монолог Тамерлана в трагедии Кристофера Марло «Тамерлан Великий») ** «О Лейла, будь щедра. Ведь я томлюсь в тюрьме любви!» (Поэт Маджнун Кайс ибн аль-Мухлавах из племени Бану-Амир, 7 в.)
*** «Эти каденции раздражают Лейлу». (Анаис Нин. Из сборника «Дельта Венеры») **** «Лучше всего в таких случаях отвечать словами «Бельмей-мен» (не знаю)». (Арминий Вамбери. «Путешествие по Средней Азии») ***** «Отвращение Спитамена к распутницам усилило его прежнюю любовь. Поэтому, снова всецело отдавшись жене…» (Квинт Курций Руф. «История Александра Македонского», кн. 8, гл. 3) 4.
«Много сект насчитал я в исламе. Из всех Я избрал себе секту любовных утех». (Омар Хайям) Яд седины в бородку льет мне бес: «Крепи любовь – освой богатств ликбез». Любимая, поверь: еще не вечер… (Я лишь хотел сказать: ещё не Крез). Шалаш с годами надо б приодеть, И если не желудком поглядеть, – Узнаешь: любит милая ушами, Коль в ушки эти золотишко вдеть. Чувств – олигарх… Карман же – лихом шит. Но бес уже и в ребрах ворошит: «Всегда ищи для милой Эльдорадо, Будь как Гарун – глазастый ар-Рашид!» В дехканском платье рыскал он в ночи, О нем шумели сказки и ручьи. Такой поисковик – шустрее «Гугла», – Уж лучше сам себя разоблачи. Велик Гарун, коль в лучшем из миров Осыпал всех смарагдами даров: В строй действующих лег объект важнейший – Зиндан на сто посадочных воров. Гарун – всеведущ! Славу он обрел: Сыта страна. И не дымится ствол. (Когда б, как Он, бродил я по базарам, – В тылу б – Семихалифщину развел.) Сей фронт работ Хайяму – на века, Отсохнут и надежды, и рука. О, где найти такого мне Гаруна, Чтоб отстегнул хотя бы ишака! Мечты о «шестисотом» – вмиг срезай, Ишак и первый – гужевой Мазай. Покуда пуст загон – смелее, пери: Сам повезу, – на шею полезай! 5. «Мужская доблесть его покорила не одну девицу из туранских степей».
(Георгий Гулиа. «Сказание об Омаре Хайяме»)
Крепчает жар сердечного огня, Мулла окрутит – станем мы родня. Явись с повинной хоть в канун обряда: Не в Аргусы ль готовишь ты меня? О, чародейка! О, шахиня поз! Добра к стихам, но жаль – мутит от роз… Молю, крепись: уж коль прошла античность – Пройдёт и этот глупый токсикоз. К тектонике прикован Прометей – Ни юрты, ни супруги, ни детей… Хайям к тебе прикован, дорогая, Вообрази: с младых твоих ногтей. Антей, как в джиу-джитсу сто парней, В контакте с грунтом – в тыщу раз сильней. Так и Хайям силен лишь в тесной смычке С контактною любимою своей. Судьбой – для Геродота факт добыл: Седой Арал любовь ко мне прибил. На бурдюке одном плывем с тобою, Покуда час цунами не пробил. Кассандру, от которой – лишь табу, Пошлю к табибу, кинув на арбу. Зачем гадать, коль гурия сумела Зигзаг свиданья превратить в судьбу?* Не Архимед, но буду на коне: Опорный клич давно понятен мне, Поскольку точку сладостной опоры Я с гурией обрел наедине. Жизнь без Харит – не радость, а тюрьма. Но – единицы их, плутовок – тьма. Зато неутомимая вакханка – Что в Каракумах чай и домлама. Отары ласк… Объятий долгий гурт… И губки пери – словно к пиву – курт… (Добавлю к топографии любимой – Барханы Рая**!.. Живота Устюрт!..). В гареме кос роскошных – ум почил, Табибом уст твоих я жар лечил. (Перевести бы надо «Песню Песней» – Чтоб «Бейты Бейтов» демос получил.) Да будь любых я лет юнец иль муж, Без лени потяну любовный гуж, – За то, что Сулейман пел луноликих По формуле разделки милых туш***. Ужель печали – вечный мой удел? Я все стихи и очи проглядел… Когда и бос, и гол я, – для начала – Вериги б Гименеевы надел. Зачем калам я мукам посвятил – Словно Сизифа в гору закатил? Любимая, не по твоей вине ли Себя в ходячий камень превратил? Гер-Акл аул телёнком обносил. Подрос бычок… Гер-Акл налился сил… Готов и я нести тебя к Парнасу, Покуда сколиоз не подкосил. Лейлы урчанье, очи Зубейды Вмиг доведут поэта до беды, Когда в ответ на тост любви – не жаждут Его казны и чувств алаверды****. Научный аппарат лирики,
или Дополнительные источники * «И на что же это похоже – любовь Лейлы? Это потрясающе! Экстракласс». (Анаис Нин. Из сборника «Дельта Венеры») ** «А Раем Муамеф называл мясную пищу, напитки и соитие с женщинами». (Император Византии Константин Багрянородный. «Об управлении империей») *** «Его пушок – фиалки, щеки его – тюльпаны, его локоны – базилик… Слезы мои – Оманское море!» (Бабур. «Восхваление красоты жестокого Друга» (имеется в виду юноша по имени Бабури, к которому обращен лирический цикл Бабура) из т.н. «Парижского сборника», листы 24 и 29. Перевод акад. А.Н. Самойловича) **** «Шуфф так часто молча страдал от грубости, что этой пустячной стычки было довольно, чтобы дело дошло до разрыва». (Анри Перрюшо. «Жизнь Гогена») 6.
Увы, в тебе шарад густой замес, Уводит в пропасть лабиринт словес. Коль трижды ты с утра покрыта тайной, Догадываюсь, где Барса-Кельмес*. Когда в шкафу у пери – мрак и тьма, Беги, Любовь, загадок для ума: Беда – узреть в глазах своей подруги Не ясность, а шарады муамма. Любовным блюдам внятна жажда смен: Во все века царит своя Кармен. Скажи: ты – не Троянская кобыла, Не шкаф ли со скелетами измен?** Бродячего ль поэта пощадишь, Когда, как Янус, в оба лиха бдишь: Пока готовлю лишь зирвак объятий, – Не знала ль некошерный ошатыш? О, не спеши мечты мои предать, – Измене ускорение придать: Моих стихов коварный Рубайяго Сумеет прозу козней разгадать***. К чему до края набивать карман, Коль Азраил на всех строчит фирман? Пока надеждам я вдеваю серьги, Не вешайте мне на уши лагман! В зиндан Аида хахалей смету, Достану на работе и в быту. «Оставь надежду всяк сюда глядящий!» – Такое ждет животик твой тату. Хайямова покоя дефицит Впиши в «Дафтары», фактов друг – Тацит. Но час пробьет, и расцветут карнаи: Ведь счастье – это горя суицид! Пока Гарун ловил в ночи ворье, А двор жевал гаремное белье, – Проснулся я – с Собраньем Сочленений Ответной вязи: «Занято. Мое!» Плутовка! Да тебя пора связать И месяц принудительно лобзать. Ах, как мне повезет, коль лозунг этот В Диване не заставят показать! Когда б иное выдула зурна, Поверь, с тобой хлебнули бы сполна: Статью бы прилепили пожирнее – Без права переписки и вина. Вообрази, как завизжат враги И возликуют Узкие Круги… Какие ты предъявишь аргументы На личной встрече аж с Диван-беги? Едва ему ты явишь красоту, – Сомлев под сенью гурии в цвету, Сей господин такой бакшиш запросит, Что и чернил не хватит для тату. В краях, где Нострадамусы в цене, Не след искать забвение в вине. Жди опохмела: ведь рассвет проявит – Тату на Валтасаровой стене. Научный аппарат лирики,
или Дополнительные источники * «Шуфф пришел к выводу, что рядом им жить невозможно. «Вы созданы, чтобы повелевать, – написал он позже, – а я, чтобы оставаться равнодушным». (Анри Перрюшо. «Жизнь Гогена») ** «Увериться, что верных женщин нет, Увы, с тобой мне довелось, мой свет». (Джон Донн) *** «Она неоднократно поднимала знамя греха, притащив барабан безнравственности». (Мухаммад Риза Барнабади. «Тазкире» – «Памятные записки») 7. «Не позволяй, чтобы женщина наблюдала мужчин из отверстий, окон, дверей и крыш.
Ибо все напасти возникают от взглядов».
(Имам Абу Хамид Аль-Газали. «Эликсир счастья»)
Щекоткой струй легко мужей пленять… Не Архимеду ль гурию понять: У тела, погруженного в печали, На плюс сумела минус поменять! Но эту чашу я испил до дна: Была и Архимедом ты пьяна… Не «Эврика!» – вопил я, а – «Э, ври-ка!»… – Когда ты лепетала, что верна. Полна ты (так же душит плов зира) Опарой чувств, что лезет на-гора: То – Архимед… То – старец с катарактой… – В сознанку бы, любимая, пора. Хотя пугает в Цербере оскал, Полезен башковитый сей фискал. Каков филёр! Не к деве ли приставить, Чтобы клыков с шалуньи не спускал? Рычу я: «Мысли прочь, страстей пират, Нарвешься, внук Шайтана, на джихад: Расплавлю пояс верности из меди, Надежней Цербер верности – стократ!». Пока юны, а в жилах пышет зной, Не стань моей холодности виной: Любимая, забудь о Лисистрате, Коль мирный пакт планируешь со мной. Такие – как на стуле пять ежих, К поводьям власти подпусти лишь их, – Обучат Спартака они любого, Как в руки взять квадригу жен чужих. Заржет, гарцуя к истине лицом, Хирон (кентавр во многом стал спецом): Изобретатель лошади Пржевальский, Мол, был – проездом! – Сталину отцом… Немой вопрос – удел моей души: С кяфиром ветхим – не сошлась в тиши?* Ужель с размаху вгрекалась в Гомера, Как дымоед – в капканы анаши? Жаль, но преграду эту уберут, Заказ престижен – кадры так и прут. В Срединном море бьет хвостом искусник: С удавкой – Яго, а с заточкой – Брут. Даст ассасин торжественный зарок, Белея… Но ведь бледность – не порок: Не прекратишь – вмиг ошатыш погасит Слагалище его на тыщи строк**. И уваженьем можно порешить, Коль песнь и глотку – пловом заглушить: Иным Сократам не нужна цикута, Рентабельней – в объятьях задушить. С груди сполз пеплос. Сброшен на пол плед. Ты – не одна? – Возьму, как Цербер, след: Геронтофилок много и в Ширазе, Но – Он!.. Очнись: Гомеру ж – тыщи лет! Не стану бейт на голове тесать, Гомера б – Авиценне отписать: Нет, целлюлит акыну не мешает, Но тыщу лет – не лишне б и списать. О, твой мангал – пора б угомонить, Коль аксакалов норовишь пленить. Но как же – Сей, красотку изучая, Сумел – с его-то зреньем! – оценить? Я не Сократ, чтоб портить молодежь***. Ты ж в лабиринт измен сама бредешь. Бесстыжая! Куда ты «Одиссею» В глубокой тайне на всю ночь кладешь?!**** Узнать такое – жизнь начать с нуля… Гомер – горчичник?.. Валидол – Золя?.. А ты б туда же… На ночь… – Телемака!.. И Ариадны нить – Гаруна для! Не перебор ли – с маслом по слоям, С закусками внутри и по краям? – Не ночь, а Секстафета Поколений… А я, выходит, – Зулькарнайн Хайям?***** Пусть бороды свои лингвисты рвут, Но «жизнь» – «омаром» в Персии зовут, А на иврите «жизнь» зовут – «хайямом», Вот так орлы двуглавостью слывут! Когда Фемида одолжит весы, Не дрогнут двуязычия усы: Ведь нынче я – Хайям для Моисея, Зато – Омар для славного Мусы. Лечи больных, табиб Абу Али… Меня ж вдвойне к здоровью привели, Когда, назвав Омаром и Хайямом, В дней караван две жизни заплели. Так Зулькарнайн, без отдыха и сна, Двучлен судьбы готов решить сполна: Восток и Запад – крылья Искандера, Омар с Хайямом – жизни имена. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Красивое имя «Лейла» нравится не только мусульманам, но и некоторым кафирам» (muslimnames.ru) ** «Лучшим родом смерти у массагетов считается тот, когда людей преклонного возраста разрубают на куски и, смешав с бараниной, поедают». (Страбон. «География», кн. IX, II) *** «Сократ проявил сдержанность, когда спал с Алкивиадом». (Плутарх) **** «Известный анатом Хиртль нашел в вагине «пациентки» меню из ресторана. Оно пролежало там 26 лет!» (Из трактата сексопатолога Людвига Якобзона. 1923 г.) ***** «С той поры, как мой муж старается охранить меня, я даже и в пустыне, ему наперекор, сыграла в нарды страсти с 99-ю мужчинами». (Зийя ад-Дин Нахшаби. «Книга попугая», 14 в.) 8. «Так бойтесь же женских злодеяний и добродеяниями их не обольщайтесь».
(Имам Али. «Путь красноречия», хутба 80)
«В час полуденной молитвы состоялась попойка».
(«Бабур-наме») Гляжу, о важном сообщить спешишь? – Смелей! Оплатит весточку бакшиш. Ого! Дала Гомеру, но – отставку! – Официант! Нектар-хане – гашиш! Гомер, ты – падишах или святой? Нет жизни. Есть гринкарта на постой: Лишь чаши черепок познает вечность, – Успей испить, что было в глине той. Не в силах жажду я в себе копить, Пришла пора кумыс с акыном пить. «Давай сначала сто по два. Но – бейта!» – Шепнул Гомер – и шмыг стихи вопить. Стихи и нимб – великий клад при нем, Он ночью – зрячей, чем Горгона днем. Могла б в шатрандж помериться с Гомером – Забыт им на кобылок ход конем*. Тащу не Демосфену гуваляк, – Гомеру, чтобы сбить речевок флаг: Гекзаметрами нам всю ночь мешал он, Как будто мы – афинский сумаляк. Нет аксакалам дела до наяд, На холостом ходу стихи стоят. Когда им не до чаши и гетеры – Сгниет в глубоких ямбах рубайят. Не сотворишь ты пищи для ума, Коль на замке страстей твоих тюрьма: Получатся не бейты, друг мой колкий, А глупая фалернская «Чашма». Слова-кастраты – худшая беда… Уж лучше в пиалу явись бурда. Сгинь, труп стихов! Лексические тени Посмертно не войдут в Шахи-Зинда. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Во времена царствования Хосрова Ануширвана великий царь индийский Сачидхарм, для того, чтобы испытать разум и мудрость жителей Иранской страны, послал шахматы (шатрандж) – из изумруда и яхонта». (Предание «Шатрандж-наме», 6 в.) 9.
«Я взирал на свою душу. Она простерлась от Востока до Запада».
(Валад Бахауддин, отец великого Дж. Руми. «Маариф»)
«У занимающих посты больших господ Нет в жизни радости от множества забот». (Омар Хайям) Вы – дети мифов и векам пример, Ваяли вас и демос, и Гомер. Абу Али – и тот признал бы в каждом И притчи столп, и панацеи перл. Я в вас, друзья, Метафору люблю, Нет, вы – не мифы! И судьбу молю: На тюбетейках – каждого бы вышить И на халатах! Если прикуплю…* О, как бы звонко грекам я трубил, Смирился и Зоилу не грубил, Когда б Гер-Акл в тринадцатом геройстве Задействовать Горгону не забыл! Была б змеюга мягче и добрей, Не знали б горя эллин и еврей…** (Уролог, умали беду Приапа, Что вздыбилась в Помпеях у дверей.) Фатальна радость… Муки и печаль – Вмиг на мультук войной пойдет пищаль: Природа-мать, верни покой Приапу, Твой переросток – с горя одичал. Воспрянь же, род мужской, как Челубей, Приапа чаши в спальнях не испей: Минуй… Минуй нас пуще всех пищалей – Сверхдоза в лупанариях Помпей! Но с бедолагой мы – в одном строю… Сын махалли, вооружи семью – Скажи, Приап: не происки ль Медузы Воздвигли твердокаменность твою?*** Пиши, калам: Отечества Отцы, Став глиною, пошли на изразцы. Но ни в умах, ни в спальнях не забыты – Предтечи Бури, Натиска спецы. Коль к музам глух, узнай, что бури Хан – Сам Посейдон – благоволил к стихам. Засим трезубцем не пронзал поэтов, Что счел гуманным сам Абу Рейхан. Брала и нас Горгона на испуг, Я устоял – мне жаль её потуг. Когда ж недобро зыркнула и пери, От нежности окаменел я вдруг. Живя в партере, разгляди сама, Что горя на театре жизни – тьма. Когда ты не Руми и не Софокл, – Не сотворяй трагедий из дерьма****. На Диогена ль бочку мне катить? Не лучше ль демос против стерв сплотить: В беде мудрец… Мулле давно пора бы Ксантиппу у Сократа отхватить. Конечно, Демосфен – большой нахал, Кило камней орально запихал. Какие разговорчики, джигиты: Я б и глухой – красотку услыхал. С философами я давно дружу, Себя кругами атомов вожу. Платон мне друг. Но истину – до дрожи – Я только в Афлатуне нахожу. Когда б и я имел в плечах талант, – Держал бы небо, как батыр Атлант. Но Запад Неба не переношу я: Ведь я – ориентальный эмигрант. Беда Гекубы поразила свет, Есть в Книге скорби – и бабёнки след. Но что Хайяму горькая Гекуба, И что Гекубе гедонист-поэт? Харон, еще ты кворум не собрал? Уйми же прыть, чтоб люд не обмирал… Устала Лета? Еле тащит воды? Пусть отдохнёт – возьми в прокат Арал. Я Посейдону сцену закатил: Он в хаузе волной тебя схватил! Когда б Хайям имел Маяк Фаросский, Нахалу б очень ярко засветил! Лихой джигит, что с весточкою жал, Красивого конца не избежал. Хайям всю жизнь проводит в марафоне, Но лишь вчера успех к ковру прижал. Парис однажды глупость отмочил: Одной – вручил, дам прочих – огорчил. Когда б я был садовником Париса, Довёл бы до апорта – и почил. …Не грекам мягко строки я стелю – Богов Олимпа трепетно молю: На тюбетейках слов моих усните, – Проснетесь на халатах. Коль куплю. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Александр ввел не мидийскую одежду, а персидскую, гораздо более простую». (Плутарх). ** «Лучше всех платят девкам трактирщики, разносчики воды, посыльные и жиды. Что касается жидов, их вообще следовало бы поставить во главе списка, потому что тратят они еще больше, чем воруют». (Пьетро Аретино. «Рассуждения», 1534 г.). *** «Если произошла фрактура пениса, вставь его в гусиную шею. Излечишься!» (Абу-Захрави. «Трактат о хирургии и инструментах», гл. 3; 18. (11 в.) **** «Несмотря на всю свою кротость, добряк Шуфф часто не мог сдержать раздражения». (Анри Перрюшо. «Жизнь Гогена») 10. С галер стихов внезапно снят поэт…* За что, Зевес? Дай махалле ответ! Я знаю: греб на верный свет любимой, – Черкну, пожалуй, жалобу в комбед. Восстанья вызывать – во все века Красоткам любо. Но зовет строка: Мстя за рабов любви, по жаркой капле Я выдавлю из милой – Спартака. Любимая, закрой окно скорей: Мчит леденящий хахаль твой – Борей. Видать, прогнали гостя афиняне, – Скулит, подлец, у нашенских дверей. Будь я меж негров пламенный абрек, Я б рубайятом брань аскезе рек. Hо я горжусь, что в Персии отныне Я – самый хорасанский древний грек. Спит ямб афинский… Рубайят затих… Спешу домой, – прощай, вертеп шутих**. Суши, Гермес, сандалии отныне У жаркого сандала строк моих. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Когда Сократа спросили, почему он бросил сочинять книги, он ответил: «Я не стану переносить знание из живых человеческих сердец на мертвые овечьи кожи». (Абу Рейхан Бируни. «Индия») ** «По походке торопливой судя, перс идет сюда». (Эсхил. Трагедия «Персы») ПЕСНЬ О КАЙТАРЫШЕ
«Вот это напиток! Его место в Раю! Это подарок Всевышнего!»
(Вердикт безымянного туркестанского суфия).
«Император Хуай Цунг устраивал чайные турниры. Фанатик чая, он не заметил татаро-
монголов, которые и разрушили его империю».
(Китайская легенда 12 в.) «В столице Персии Исфахане есть харчевни, в которых пьют иностранную теплую воду –
отвар из растения, привозимого узбецкими
татарами из Китая. Это чай».
(Адам Олеарий – немецкий Колумб) «В Хиве чай пил только Хан». (Из показаний русского пленного Грушина, 19 в.)
Смешной акын, лавиной слов влеком, К вам залетел с попутным ветерком. Послушайте же «Песнь о Кайтарыше» – Будь харч в тандыре или в горле – ком: «Элладам под эгидой сытых крыш Неведом вдохновенный Кайтарыш. Диктат аи, фалернского забавы – Лишь алчным виночерпиям барыш. Чай – в пиале. Но мудрый не спешит, Он ритуал торжественный вершит: Коль трижды пиала вернулась в чайник, Рать Кайтарыша жажду сокрушит! Преступен чай и ждет его хула, Когда налит – и вмиг испит дотла. Чай праведен, когда, полна степенства, Как блудный сын, вернулась пиала. Он в три попытки повторит зады И в чайнике взрастит свои плоды. Он – Кайтарыш! Круговорот в природе Нектара, коим будете горды. Но Малый Кайтарыш – всего лишь путь Чайку из пиалы – назад нырнуть. А Кайтарыш Великий – есть уменье И кипяток, и мир перевернуть. Наступит миг – зеленого нальем И пригласим на румбу «Чай вдвоем»: Вдвоем, когда твой гость фиалы хлещет, Ты ж – лижешь капли на столе своем. Эллада, глупо гурий сторожить, Коль Хан Олимпа – страсти рад служить. А с прытью восхитителя Европы – До похищенья ль Персии дожить? В Олимп войдут и вилка, и калам, И шашлыки разложат по столам, Когда Чингиз приступит с Кайтарышем, А кайф-о-клок заварит Тамерлан*. Чай получив, составчик не мурыжь, Заварен он под сенью наших грыж. Как хороши, как свежи будут позы, Когда и вас полюбит Кайтарыш. Не избежать аэдам тумака, Уж этим – заодно намнут бока. Но Олимпийцам – унести бы крылья, Чтобы не стать Европой-табака. О, боги привередливы в еде, Харч без нектара – к драке и беде. Но стоило ль тащить по морю пери, Чтобы пристать к чужой сковороде? Плывите, Бык! Не все коту – судьба, Бывает и к богам она скупа, Тут не спасет и Тайная Вечеря, Где всяк перстом укажет на себя. Быку с Европой – к «евро» бы доплыть, Успев Олимп с братками распилить. Потом – за индульгенцией. К себе же: Безбожником негоже Зевсу быть. Не плачут боги, если мир горит: Олимп текущим охлосом сорит. Бессилен тут всемирный Аристотель С локальным погонялом – Стагирит. Когда обложат кабаки и храм, Век закипит… И многим головам Мыслишку явит: «Тише, Цицероны. Товарищ Катапульта, слово – вам!» И вызрел миг, – век удивленно взвыл, Рай кипятка – и фронт его, и тыл. Мир – Чайхана, и люди в ней – заварка, Испей, Шекспир, покуда не остыл»**. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Тамерлан вторгался в Россию, в Армению, в Грузию… Но он не оставлял там войск, чтобы держать в страхе непокорных туземцев». (Эдуард Гиббон. «Закат и падение Римской империи»)
** «Чай – самое лучшее лекарство от синяков и ущемленного сознания». (Зигмунд Фрейд)
11. Эллада… Рим… Поэтов яд и хмель… Философов всех весей и земель Созвал в веках карнаем дивной кисти Афинской Школы ректор Раф а-Эль. Легко забыт зловещий мост Сират Во имя древнегреческих отрад, Где в тамадах блистает Аристотель И где в алаверды силен Сократ*. Здесь Птолемей над глобусом парит, И Афлатун о горнем говорит, И, циркулем своим в оливки целя, Сам Архимед к наукам гнет Харит**. Вот с Птолемеем глобус я верчу, На Диогена-циника ворчу, Но, вдруг узрев явленье Искандера, Скрываюсь в ель (по-нашему – в арчу). Тут Заратуштра, что на мысли скор, А рядом – Ибн Рушд и Пифагор: Видать, и те не рады с Искандером Вести научный рукопашный спор***. (Там истина на кончике пера, Где перышко торчит из топора… Пусть хороши Афинские мектебы, – В Афрасиаб пора, уртак, пора!) Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Я к выводу пришел, что ничего не знаю!» (Хайямов ремейк ключевой максимы Сократа) ** «Банальные очевидные штучки не могут удовлетворить Лейлу». (Анаис Нин. Из сборника «Дельта Венеры») *** «…И звонкую речь морщинистой бабы-яги Азии некогда слушала древняя Греция». (Олжас Сулейменов. «Азъ и Я») 12. «Жители Самарканда великодушны и дружелюбны к чужеземцам; они лучше, чем
жители Бухары».
(Ибн Баттута – марокканский Колумб 14 в. «Путешествие»)
«Взгляни на Самарканд. Ведь он – царь всей земли. Он вознесен над городами… Ему
подножьем – сотни стран, ступени к трону
мировому».
(Эдгар По. «Тамерлан»)
Всяк – великан, кто волею – не гном… Афрасиаб поил меня вином, Когда вкусил я рубайят аль-джабра, Сменив родную юрту на бином. Там в цифры – строф материю сгустил И, роясь в темных происках светил, Двенадцати воротам Мараканда Я тайны уравнений посвятил. Для кишлаков и чопорных столиц Доказывая верность небылиц, Ворота те спешил открыть я небу, Скликая звезды в чайхану таблиц. Гляди, Хайям, но в небе не витай*, Ворсинки звезд – в ковры таблиц вплетай, Покуда здесь вовсю куют бумагу – Такую, что вздыхает и Китай! О, звезды! В вас – разгадка тайн Земли, Вы обратили в тысячи – нули. Так некогда Роксана с Искандером, Любя, в Таблицу Вечности вошли. Наука – Хан, а не презренный клоп, Воспой, Хайям, красу священных троп, Которыми всегда бредет Дорога… …Официант! Калам и телескоп! Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Из моих молитв выходят черноглазые женщины и отвлекают меня». (Валад Бахауддин, 12 в.) 13. «Бухара – самый лучший город во всей Персии!»
(Марко Поло. «Книга чудес света») «Бухара хороша для изготовления сладостей».
(Валад Бахауддин. «Маариф») Плен Бухары – в каламе я хранил, Вараний жир – Зоилам извинил, Афрасиад – взамен Афрасиаба – Вергилий мой – с годами – отменил. Бухарский зной стихи в дафтарах стер, Когда калам я к алгебре простер И волею хакана Шамс аль-Мулька Был зван продегустировать престол. О, как спастись непросто из-под глыб Любви, что дарят шейхи и наиб: Минуй нас пуще ришты и пендинки – И ханский трон, и кесаря табиб! Любовь и гнев склоняли к полюсам, Свободы плен сверяя по часам. Но – награжден квадригою верблюдов И верною дорогой. В Хорасан*. Зирвак пути – в котле песчаных вьюг, Доверен гибкой риве** жизни тюк, И, сны рифмуя в караван-сараях, Нес бактриан дороги тяжкий вьюк. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Моисей сказал: «О, несчастная овца! Зачем ты бежала из стада?» (Низам ал-Мульк. «Сиасет-наме»); «Странная моя судьба – бежать до пределов Азии». (Баронесса Жермена де Сталь. «Записки о России») ** «Рифма (рави) – от слова «рива». Ибо «ривой» называется хваткая веревка, которой привязывают к верблюду тюк. Таким образом, подобно веревке, стерегущей поклажу верблюда, ревнивой и вездесущей ривой (рифмой) связывается и все стихотворение». (Вахид Табризи. «Трактат о поэтике», 15 в.) 14. Слух обо мне клонирует братва, Чтут рубайят акулы и плотва: И гордый внук Афин, и ныне тихий Нукус, с водой не помнящий родства. Стихи для патронажа на дому Слагаю в переметную суму: Узнай, Земляк, что трезвенницу-дойру Я посвятил похмелью твоему*. Утратив счет ошибкам и грехам, Кричу халдеям – шустрым петухам: «Официант! Я б заказал… молебен – Навеки ненаписанным стихам!» Миф обо мне – ну точно Вечный Жид – Из Азии в Америку ль сбежит, Где трубадур лишь Пепсию и славит, Поскольку не кумысом дорожит? Но знает археолога кирка – Тимура на Гудзон плыла строка: «Амир-ака-а-а! – вскричал Смотрящий Моря, «Америка!!!» – услышали века. Звезда Востока, там ли нужен я, Где ишаком трусит Гудзон-дарья? В такырах бакса сделаюсь джейхуном – Звездой Вудстока в топях бытия. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Возьми мозг льва, пену со рта слона, язык змеи, мед пчелы, слюну собаки, мозг дьяволицы, зрачок шакала, мясо трупа, кровь из утробы женщины-демона, – все это разотри, читая заклятья. И получится – ВОДКА (араки)!». (Монгольское предание «О вкусной и здоровой отраве») 15. «Ваше место – Азия; там совершите вы достойный подвиг сивилизации».
(А.С. Пушкин. Дневник 1833 года) «Сами персы, по их мнению, во всех отношениях далеко превосходят всех людей
на свете».
(Геродот. «История»)
«Если в твоей жизни нет Иосифа, ты не живешь».
(Валад Бахауддин. «Маариф», 1; 295)
…Пракситель-бек, учти один момент: Я здесь. Но – там души моей цемент, Где Искандер, который ибн Ар-Кадий, Аж Чайхане поставил монумент. О, стих его – прекрасен, как Юсуф. Шлю чайханам салям… (Признавшись вслух: Везет привет Джейхуну от Хайяма Мой юный доверитель Пав уль-Суф.) Спит муэдзин – далек он от грехов. А мне б успеть до первых петухов, Отведав плов, построить для «Авроры» Контрольный ошатыш моих стихов*. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «Персы говорят, что эллины встают из-за стола голодными, так как у них после обеда не подают ни одного стоящего блюда». (Афиней. «Пир мудрецов», 2 в.) КОНТРОЛЬНЫЙ ОШАТЫШ «Меч сильнее, но перо выше». (Омар Хайям. «О пере и его свойствах»)
«Еще надлежит с врагом так воевать,
чтобы оставалось место для мира».
(Низам ал-Мульк. «Сиасет-наме») Мой дастархан – и рифмы воробьям, И лисам, что елозят по краям… Но коли юзбаши без алгоритмов, – Хот-догам молвит «Фас!» – уже Хайям. Порога трепет и Хайям знавал, Когда в иглу Дороги шаг вдевал, Когда султан досмотров и бакшиша Свой светлый путь – в ночи моей ковал. Но грабли не воспрянут от щедрот, Коль саранчой ползут на огород. Любой Гарун умен – кормить гадюку, Чтоб дыры в юртах затыкал народ. Врагом и углем в Трое не сори, Родные щели – втрое осмотри. Кассандра, защищай Лаокоона, Пока скакун снаружи – не внутри. Будь фарш коня – немтырь или горласт, Все отзови: знаменья, вожжи, траст. Когда же Ной зовет на борт отраву, Ковчег – Лаокооном стать горазд. Пандора, нет мне дела до того. Что твой хурджун – смертельный враг всего. Запри базар, ищи в мешке лекарство – Болезнь к болезни сердца моего. Излечат пусть сомнение мое Микстура губ, объятий мумиё*. Измен, мой друг, на свете не бывает: Есть лишь Любовь и – вынос из нее. Почил в любви Овидий сотню раз, Чтоб к двери новой страсти вырыть лаз. Ученикам его да будет пухом Подушка! И соломою – матрас**. Чьего тепла алкаю я глоток – Вокзала?.. Чемодана?.. Милых щек?.. Коль ай лав Юг, а также ай лав Север, – Есть, друг Овидий, в Западе – Восток!*** Смахну лапшу, что стынет на ушах, Найду свирель в соседних камышах, – Ведь даже Искандеру ибн Филиппу Пошел навстречу Дарий-шахиншах****. Такого б страх – вовек не сковырнул: Храбрец с дорожной карты не свернул, – Щелчком фаланг приветствовал собрата И пику дружбы грекам протянул. Великий Кир дал Дариям полет… С тех пор и дни, и ночи напролет Один закон иным народам ведом: Лишь кир великий делу старт дает. Платону – с Алишером по пути, Афрасиабу – в Грецию врасти… Официант! Я б заказал! Но – Мессу: Дороге, что сильна к себе вести. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «…Но способна только Лейла вылечить меня». (Поэт Маджнун Кайс ибн аль-Мухлавах из племени Бану-Амир, 7 в.) ** «Что касается правильной космической ориентации тела для занятий любовью, то весной следует лежать головой на Восток». («Искусство любви учителя Дунь Сюаня», династия Суй, начало 12 в.) *** «Двери твоего дома пусть будут обращены на Восток, чтобы через них входил свежий воздух». (Кекавмен. «Поучение византийского полководца 11 века») **** «Халиф вмешался: «Вместо того, чтобы проливать кровь тех, кто ваши братья, соедините силы для священной войны с греками». (Эдуард Гиббон. «Закат и падение Римской империи») ТОЛМАЧ-ХОНА «В то время, когда они еще преследовали персов, среди римлян оказался толмач
Хосрова – Павел».
(Прокопий Кесарийский. «Война с персами», 6 в.)
«Я спрятал свою истину за семью печатями и сорока замками».
(Омар Хайям. Трактат «Алгебра»)
ТРАКТАТ В УСТА ЦЕЛУЯ СУРГУЧОМ, ПОРА ПОБЫТЬ ХАЙЯМУ ТОЛМАЧОМ: НАДЕЮСЬ, МОЙ СЛОВАРЬ ТЕБЕ РАССКАЖЕТ – И ЧТО ЕСТЬ ЧТО, И ДАЖЕ КТО – ПОЧЕМ. КРОША ТУМАН В ПОНЯТНУЮ МУКУ, ИЗ ВАЖНЫХ СЛОВ Я КОРЕНЬ ИЗВЛЕКУ: УЗНАЙ, ПРИЯТЕЛЬ, ФОРМУЛЫ ХАЙЯМА, – ТАКИХ НЕ ЗНАЛ ТЫ НА СВОЕМ ВЕКУ. 1 В домах любых достатков и мастей МЕХМОН-ХОНА готова для гостей: Здесь угостят и музыкой, и пловом, И даже спать уложат без затей. 2 Общине стать удачливой веля, Бдят аксакалы у ее руля, И вот квартал и счастлив, и успешен, Мы – микромир. И звать нас – МАХАЛЛЯ. 3 Учась в мектебе, часто слышал я, Что бешеной звалась Аму-Дарья. Вот почему негоже быть ДЖЕЙХУНОМ, Чтоб не страдали берег и семья. 4 Свобода рук – основа важных дел… Я для тебя суму тут приглядел: Глянь – рюкзачок. Холщовый и восточный… Приветствую! Ты, брат, ХУРДЖУН надел! 5 А вот еще в словарик запиши: Ты правишь сотней? Значит – ЮЗБАШИ. Когда же за тобой тысчонка сабель, Ты – птица покрупнее: МИНГБАШИ. 6 Прельстившись взяткой, в страхе ешь и спишь, Боясь ареста, стонешь и хрипишь. Совсем иное, коли нежно грабишь, Прикрывшись словом сахарным – БАКШИШ. 7 Славянофил! Сочувствие прими – От Алгебры. И прыть свою уйми: Не ваш Муса, который Ал-Моносуф, Открыл АЛЬ-ДЖАБР, а – лично Хорезми! 8 Присядь, урус, поведаю тебе, Что азбука зовется – АЛИФБЕ. Ведь «алиф» – «аз», а «бе» – такая «бука», Что и ивриту, верь, не по себе. 9 Хамит Европа! И пора давно Шерстить ее по Плуцеру-Сарно: Платоном обозвали АФЛАТУНА И Авиценной – лекаря Сино. 10 Волшебных струн напев меня пленил, Миг – я бы в сто динаров оценил! Но что за диво в дланях Аполлона? – «КИФАРА то!» – Бог лиры уронил. 11 О, близ нее утратит горя груз Эсхила том и Том, простите, Круз: Пегас копытом вырыл ГИППОКРЕНУ – Джакузи для вконец уставших Муз. 12 АВРОРА-джан – румяна и мила. Когда ж в кавычках, – вижу жуть ствола… Зухра! Звезда прелестного рассвета, Скажи «Авроре», чтоб добра была. 13 Романтик реализма без очков, Он гурий славит,– дар его таков. БАР-КОФ, увы, не суфий. Но согласен: Его «Лукман Мудъ-и-Шуф» – перл веков! 14 Над всяким век расправу учинил, Стишок стал усыпальницей чернил. Что фараоны звали пирамидой, Другой Восток – МАЗАРОМ заменил. 15 Вода и глина… День чудесен, брат! Соломку режь – итогу будешь рад. Теперь потопчем фарш для стройки нашей, – И вот он – КИРПИЧЕЙ САМАННЫХ ряд! 16 Отведав, ты не станешь возражать: Божественна! Медальку б ей стяжать… КАЗЫ, колбаска-чудо из конины – Всем в радость. Лишь кентаврам – век дрожать. 17 Прекрасен зной пустыни! Но – беда: Ты косточки согрел… А где ж вода? Подземный водоносный слой нащупай – Ура: КЯРИЗ – на долгие года! 18 Сезон дождей. Пустыне повезло. Но сушит вновь жара мое стило. Озер усохших дно – старик глубокий: ТАКЫР избороздил его чело. 19 Над ханом посмеявшись вдребадан, Глупец-поэт торит тропу в ЗИНДАН. Там крысы-палачи калам сгрызают… О, не ездок я в ханский Магадан. 20 Ценней шприца его волшебный дар: От гриппа – дым… От сплина – змей отвар… Спеши к ТАБИБУ: исцелит любого, Кто выложит барана иль динар. 21 Весь огород зазвал в казан поэт И рифмой мяса увенчал обед. Ну, кто там медлит? ДОМЛАМА готова – Внимать ей будешь до скончанья лет. 22 Глянь, что там сушит зной близ наших юрт: Шаров кисломолочных дружный гурт. Не живопись люби, поэт, а – брынзу, Ту, что, как Русь, с названьем кратким – КУРТ. 23 А вот названье, где крутой замес Отваги… Тайны… Страха до небес… К красотке ты пошел и не вернулся?* – Да ты, брат, – остров! Ты – БАРСА-КЕЛЬМЕС. 24 Ему б – дать бой, чтоб не сгущалась тьма, А он туман варганит для ума: Поэт стишата в ребус превращает, Сия мигрень зовется – МУАММА. 25 Поставь казан в сторонке от столов, Туши скорее мясо, лук, морковь. Готов ЗИРВАК? Добавь, приятель, риса, – И вот идет-гудет янтарный плов! 26 Адам, ты б перестал меня учить КОШЕРНОСТИ… Обязан огорчить: Халяль – канон, который позволяет И нам еду от яда отличить. 27 Плов истреблен… Ты сыт… Едва не спишь… Постой, сейчас ты в шоу угодишь: Скатай в комок последние рисинки – И гостю рот шпаклюет ОШАТЫШ! 28 Не станут шахи пальчиком грозить, Негоже и султанам голосить, – Власть выдувает звонкие ФИРМАНЫ: Указам горним трудно возразить. 29 В меню у греков – хитрость и туман, Куда ни глянь – коварство и обман: Нахально предлагают суп с лапшою, Меж тем приватизировав – ЛАГМАН! 30 Историй сборщик, внук Тацит-аки, – Руми творил «ДАФТАРЫ»… Велики Вот так же и Тацитовы «Анналы»: Дафтары. Суть – тетради, дневники. 31 К его призыву даже трезвый льнет, Две пиалы – и в сон тебя согнет… Не стану гнать АРАК из рубайята, Сперва урус про водку пусть черкнет. 32 Он Бактрию объял и Парфенон, Аскерам он и маршалам – Канон, Он – ЗУЛЬКАРНАЙН. Двурогий Александр: Восток им горд, и Запад им пленен. 33 Азарта в слове этом аромат, Блистал султан… Сдавался дипломат… ШАТРАНДЖ – охоты внук и шахмат прадед: Крадись… Руби… (Пуская в дело мат…) 34 Вот ГУВАЛЯК. Кому он младший брат? – Саманным кирпичам… Но очень рад Цемент навоза пригласить в начинку, Чтоб в стену лечь – усиленным стократ. 35 Споив водою трезвое зерно, Ждет махалля, чтоб проросло оно. Потом всю ночь в котле томится чудо: Ведь СУМАЛЯК варил сам Ибн Сино! 36 Пойму Чапая… Гнев его пойму… И щепки стульев вмиг прощу ему… Пусть Искандер был тоже храбрый воин, – Зачем взамен кураре пить «ЧАШМУ»? 37 Промерз, бедняга? Верно, все б отдал За чудо, что в кибитке увидал: Стол над печуркой… Сверху – одеяло… Зовется диво зимнее – САНДАЛ. 38 Мост в рай иль ад, СИРАТ – не из досок: Над пропастью протянут волосок. А ну-ка, парни! You are welcome, пери! – Даете по-над бездной марш-бросок! 39 В них – тайны Гиппократовой тоски, И даже Авиценна трет виски, Когда лютуют РИШТА и ПЕНДИНКА – Подкожный червь, язвительный москит. 40 Он – ФАЙНБЕРГ! Рубайят – его стилет, Великолепен строф его балет, Ведь ИСКАНДЕР, который ибн АР-КАДИЙ – Хан Чайханы и пламенный Аэд. 41 Амврозия не шла во вред стихам, Воспел пиры и сам Абу Рейхан. Когда сидите вы за угощеньем, – Приятного!.. Пред вами – ДАСТАРХАН. …СПИ, РУБАЙЯТ! ДУША, ОЧНИСЬ И ПОЙ, КОГДА ЛЕТИШЬ ЖЕЛАННОЮ ТРОПОЙ – И В ХОРАСАН, И В ФЕРГАНУ, И В ГРЕКИ, И К РЕКАМ, ГДЕ ДЛЯ МОРЯ – ВОДОПОЙ. НЕ ОТПУЩЕНЬЕ ДАЙ ЛЮБВИ РАБЕ: С НЕЙ ПОСПЕШИ К НЕХОЖЕНОЙ ТРОПЕ, ГДЕ НЕТ ПЕРИЛ, И ТОЛЬКО ТЫ – СВИДЕТЕЛЬ: МЕЧУ. ОРАЛУ. САМОМУ СЕБЕ. Научный аппарат лирики, или Дополнительные источники * «…ибо история умалчивает о дальнейшей судьбе красавицы Лейлы – обладательницы бесподобных очей и прелестных ножек». (Поток сознания Меча Аллаха, Рыцаря Пустыни полководца Халида ибн ал-Валида, 7 в.) (Цит. по кн. генерала А.И. Акрама «Рыцарь Пустыни», гл. 16 «Битва при Йамане»). ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ «Но тут силы покинули меня и речь стала бессвязной». (Валад Бахауддин. «Маариф») «Эпоху нашу я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового Средневековья». (Ник. Бердяев. «Новое Средневековье», 1924 г.) «Ибо хороших дорог мало». (Отец Иакинф Бичурин) «Даже если верить евреям, то то, что они говорят, не устраняет сомнения, а навлекает его еще сильнее». (Абу Рейхан Бируни. «Памятники минувших поколений») «Здесь заканчивается рассказ об этом путешествии, хвала Господу миров!» (Ибн Баттута) «Прошу уважать авторский текст, в котором все ошибки, повторы, безвкусица и пошлость – тщательно выверены и распределены». (Жан Кокто. Из предисловия к пьесе «Человеческий голос»). Мавераннахр – Брайтон-Бич 1413 (Хиджры) – 5771 (от сотворения мира) © Павел Шуф, 2013 |